Театры юного зрителя все чаще норовят переназывать… или, точнее, переопределять!.. себя «молодежными». Но от этого не меняется суть одной из проблем нашей, российской, сцены: для совсем еще маленьких зрителей, для юношества и молодежи постановок хватает; но всё еще мало спектаклей, предназначенных для разных подростковых возрастов и для раннего тинэйджерского возраста. Даже кино и ТВ-сериалы стали уже появляться для этих возрастов. Книги есть. Эстрадные зрелища. И вроде бы, если судить по многочисленным ныне конкурсам драматургии и драматургическим читкам – и пьесы для подростковой аудитории стали появляться.
А вот спектаклей по-прежнему мало – и на сценах ТЮЗов и молодежных театров, и во «взрослых» театрах».
Московский областной государственный театр юного зрителя (им уже несколько лет руководит Нонна Гришаева) целенаправленно стремится выстроить всю, непрерывную, репертуарную «линейку – в афише спектакли и для самых маленьких, и для младших школьников, для молодежи и юношества, и постановки, ориентированные на подростковую аудиторию.
Одна из последних премьер МособлгосТЮЗа, на Малой сцене, – инсценировка по знаменитой, полной загадок и тайных намёков и смыслов, повести Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц» - как раз и предназначена подросткам и юношеству… хотя, судя по реакции зала, смотрят эту постановку с огромным интересом и воодушевлением и вполне матерые взрослые.
Кулис нет. Обе боковые стены и задняя, арьерстена, - словно развернутые во всю высоту сценического пространства, до колосников, три огромных «листа бумаги». Они исписаны снизу доверху фрагментами текста повести. Шрифт четок, красив и достаточно крупен, что тексты можно было прочесть и с последних рядов. Собственно, это и есть кулисы и задник. Как бы из них, из строк текста появляются актриса и три актера в обличьях и нарядах персонажей, меняя облики при переменах эпизодов.
Простая, точная и ясная метафора – вот литературный текст, напечатанный в книге. В этом тексте отразился мир образов автора, наши видимый и воображаемый миры – как их через свою душу и ум понял и отразил в своём сочинении автор. И к нам «со станиц его книги сходят» и общаются между собой и с нами персонажи книги.
Они приходят к нам не в воображении, разбуженном чтением. Мы – в театре. Персонажи – ожили въяве. И, насколько необычен мир повести «Маленький принц», настолько необычны наряды и поведение персонажей.
Режиссер постановщик спектакля Алексей Доронин (он же – автор сценографии и костюмов) вывел к нам четверку иронично-трагических клоунов. Они все время меняют облики и амплуа. Манеру речи, голосовые интонации, поведение и жестикуляцию.
Светлана Богацкая предстает то в облике Розы, то Змеи, то одного из Охотников. Дмитрий Чукин выходит в ролях Короля, Честолюбца, Географа, Пьяницы и еще одного Охотника. Кирилл Водолазов является то Лисом, то Фонарщиком.
И только один актер не меняет облика – «белый клоун», Павел Стонт – Маленький принц. Он - во всем белом. В странной прическе. Вокруг шеи – оранжевый шарф, он топорщится, словно коротенький плащ, вздуваемый космическим ветром. Наряды и аксессуары и других существ странны и эксцентричны. А «ружья» охотников - сложенные зонтики. Цветок - Роза, Лис и Змея – говорят «по-человечьи». Свойства «сказочного космоса» лишь очень отдаленно соотносятся с законами реальной Вселенной. А мгновенные «перелеты» со звезды на звезду и оттуда – на Землю переданы почти танцевальной пластикой и игрой света.
Спектакль и обозначен в программке, как «эксцентрическая сказка».
«Сказка»… понятно! Мир, созданный писателем, воображенный мир – больше и многообразнее и необыкновеннее мира реального. Маленький принц
Эксцентрика здесь особого свойства. Да, трюки и выкаблучивание. Да, много забавного. Но цель – не развлечение развесёлыми выкрутасами. Но перед нами, скорее, иронично-мечтательный фарс, пронизанный грустью, печалью, смехом не язвящим, а любовным. Ведь режиссер и его актеры рассказывают историю о том, как сердца ищут путь друг к другу. Как ищется понимание. О том, как грустно, когда самомнение и самолюбование одного мечтает увидеть и услышать боль и радость другого. Да уж… вслед за де Сент-Экзюпери режиссер и актеры язвят – и вполне жестко! – некоторых из тех, кого Маленький принц встретил на своем пути. Горьковатая печаль смягчается нежной улыбкой – потому что, если душа способна переменить себя к лучшему и неустанно трудится над этим – то люди становятся дороги и необходимы друг другу.
Безусловная удача этого спектакля – Маленький принц Павла Стонта. Молодой актер вместе с режиссером и не пытаются как можно больше «омолодить» своего персонажа. «Белый клоун», «Арлекин»… но не безнадежно печальный пессимист. Мягкие интонации. «Негромкость» юного существа, вдумчиво познающего тайны окружающего мира, смело идущего по пути взросления – и в своих первозданных впечатлениях открывающего, но принимающего далеко не все тайны и «запреты» (но, скорее, заблуждения и косность) взрослых. Не случайно в этой истории фантасмагорические персонажи невероятных звездных миров сменяются встречей Маленького принца с реальным земным летчиком. Сумевшие понять друг друга, мальчик и летчик друг друга и меняют. Летчику возвращается сила надежды и звездность юной души Принца со звезд. А принц – взрослеющий подросток – познает законы жертвенности и самоотдачи для другого.
Постановщик Алексей Доронин задал артистам сложную задачу: в эксцентричной, гротесковой, «ярко-представленческой», манере сценического существования, в игре-баловстве на грани мальчишечьи-девчоночьего хулиганства и пародирования взрослых, жить по законам тонкого, нюансированного психологического переживания. И Светлана Богацкая, Кирилл Водолазов, Дмитрий Чукин успешно справились с этой задачей.
Но не умаляя заслуг всех актеров в этом ансамблевом спектакле, надо отметить, что «нерв» постановки, её стержень – Маленький принц в исполнении Павла Стонта. Взросление и «созревание души» переданы молодым актером – в рамках общей стилистики постановки – мягко и проникновенно. Ведь преображение-взросление Маленького принца происходят и в общении с Лисом, Розой и Змеёй – а это тоже разные ипостаси и облики взрослых.
Вечный искус – и такое же неизбывное заблуждение театра – «прочитать» для маленьких эту «сказку». Но Антуан де Сент-Экзюпери (как до него Андерсен свои «сказки») создавал для не самых юных. И в МособлТЮЗе режиссер Алексей Доронин стремился захватить внимание и взрослых, и молодежи, и юношества, и подростков уже того возраста, когда появляется вполне осознанная рефлексия. Этот трогательный, порой иронично-веселый, порой щемяще-грустный спектакль в фантасмагорических образах и в подробностях тонких душевных переживаний рассказывает о противоречивости и сложности мира людей. И, ничего однозначного не навязывая, говорит о том, что в превратностях и в горестях, сквозь непонимание и утраты все равно можно проложить путь к радостной надежде.
Еще одна премьера в Московском областном ТЮЗе по русской классике - «Чайка» А. П. Чехова. Этот спектакль тоже ориентирован на юношескую, молодежную и «семейную» аудиторию. И продолжает тему взросления юных, вхождения во взрослую жизнь; тему, три-четыре сезона назад начатую спектаклем «Про мою маму и про меня» по пьесе драматурга и поэта Елены Исаевой, раскрытую ярко и броско, радостно и азартно.
Но в постановке по чеховской «Чайке» тема взаимоотношений в семье между старшими и младшими, между родителями и взрослеющими детьми раскрыта в совершенно ином ключе и в иной манере и тональности.
В МособлгосТЮЗе чеховская «Чайка» представлена почти как мистическая драма – о несбывающихся надеждах; а если они и сбываются, то не так, как желали люди, и с этим невозможно примириться… хотя некоторым как бы удаётся.
На сцене мир, словно овеществивший отвлеченно-идеалистическую фантасмагорию сочинения начинающего писателя Константина Треплева. Режиссер Ирина Пахомова вместе с художником-сценографом Акинфом Беловым создает пространство, в котором как бы вложено одно в другое всё – и мир «нигилистского сочинения» Кости», и его рассуждения о «новых формах», и театр, сооруженный в усадьбе Аркадиной и Сорина - для представления треплевской пьесы, и то, как хотел бы поставить действо по своей пьесе Костя Треплев, и все закулисные механизмы и приспособления для «спецэффектов». А мир усадьбы, дома и предполагаемый окружающий мир природы на берегу «колдовского озера» - вписаны в пространство, в котором разыгрывается действо, придуманное Треплевым.
Еще только подумывающая несмело об актерской карьере юная, не хлебнувшая закулисной жизни, Нина Заречная существует и в пространстве недоигранной пьесы Кости, и в пространстве реальной усадьбы. И так же, в реальном мире, и в мире, воображенном фантазией Треплева, живут и все остальные персонажи.
Арка, на которой вывешен занавес, разделяющий «сцену» и «зал». Как рефрен-отбивка между эпизодами, арка перемещается то в одну сторону, то в другую – и мы то оказываемся в треплевском «театре», то в комнатах усадьбы – в кабинете или в спальне или в гостиной. Но при этом стулья, столы, лежанки и кресла – мебель, обозначающая комнаты усадьбы, остается между «закулисных», но размещенных на виду машин и приспособдений для разыгрывания эффектов в костином действе.
Арка с занавесом из сценического портала превращается в портал-вход-выход и в обжитые комнаты усадьбы, и в заброшенную сцену усадебного театра, и в реальный мир, и в мир, и в мистический мир воображения или сценической игры.
И мир реальный – абсурднее мира воображаемого.
«Под рукой» постановщика Ирины Пахомовой актеры, вполне в манере реалистического психологизма, тонко и подробно нюансированного, играют-проживают именно это – несовпадение ясных и стройных надежд, ожиданий, мечтаний с абсурдностью и непредсказуемостью того, что происходит с каждым в реальной жизни. Идеальность мечтаний – логична, стройна и ясна. Воплощение и развертывание судьбы каждого – абсурдно.
Любовные линии – Костя и Нина, Нина и Тригорин, Маша и Костя, Аркадина и Тригорин - в этой постановке прочерчены темпераментно, со сдержанной, но то и дело прорывающейся отчаянной страстностью. Но важны не они сами по себе. Они лишь яркий индикатор того, как каждый из персонажей относится к тому, что не сбылось или сбылось, к тому, что случилось и происходит с ним.
Здесь очень важна пара главных юных героев – Константин и Нина (Илья Халмурзаев и Варвара Комарова, приглашенные студенты ВТУ им. Б. Щукина, и Илья Ильиных и Христина Полуянова, актеры Мособлтюза). Страстность и сила чувства не скрепляют, а разводят их. Нине и в творчестве и в жизни нужна опора на то, какова реальность. А Костя жаждет такого, что в реальную жизнь не вписывается. Это подчеркивается и всем строем постановки, и игрой актеров. И эти две линии четко воплощены и в остальных персонажах. Разница – в том, что одни сокрушены реальностью, другие с ней смиряются – весело или с отчаянием. А третьи трезво идут тем путем, какой складывается и добиваются своего (или думают что, добиваются).
Тоскует из-за несбывшегося и потихоньку умирает от этого (а не от подступающей старости) капризный и жалостливый Сорин – Виктор Есин. Расчетливо приспосабливается трезвый эгоист и «потребитель удобного» Тригорин (Алексей Рыжков и Максим Керин). С отчаянной и слегка напускной веселостью и горьковато-печальным цинизмом принимает жизнь, как данность, доктор Дорн – Антон Афанасьев.
В каждом из составов артисты в чем-то по-своему решают поставленные режиссером задачи. Но в целом общее режиссерское решение прочитано и донесено точно и полно.
И своеобразно парой не только в дуэте с Тригориным, но и, в совершенно иной интонации и подоплеке, в дуэте с Дорном оказывается здесь Аркадина – в её роли худрук Мособлтюза Нонна Гришаева. Аркадина Нонны Гришаевой так же трезво расчетлива и холодна при внешнем темпераменте. Это свойство характера и свойство актерской природы Апкадиной делает ее, как и Дорна, устойчивой в превратностях жизни. Аркадина Гришаевой прекрасно вписаться в сценическую острохарактерную гротесковость постановки – и царит над всеми.. Нонна Гришаева броскость, подчеркиваемую каждым жестом и интонацией яркость, капризную и победительную «показушность» звезды, привыкшей к поклонению и восторгам, делает чертами характера своей героини – Аркадиной. Надо учесть и то, что Нонна Гришаева прекрасно чувствует себя в музыкально-драматических действах, в мюзиклах – она поющая и танцующая актриса. Это вписывается в особую, внутренню музыкальность, «партитурность» выстраивания спектакля режиссером Ириной Пахомой. Но актурские навыки позволяют Гришаевой в роли Аркадиной продемонстрировать весь диапазон средств, которыми должен владеть любой актер – а не только премьеры. И этот диапазон позволяет Аркадиной-Гришаевой утверждать, что правильные занятия актерским тренингом делают человека бодрым, сильным и здоровым. Но Гришаева показывает и то, как эти же навыки позволяют Аркадиной умело и как бы наивно вновь и вновь обольщать Тригорина и возвращать к себе – по видимости «отпуская». Но эта «показушность» – и внешнее, намеренно напускное – лишь одно из свойств природы, души Аркадиной. Однако, еще резче, хотя и без педалирования, Гришаева проявляет в Аркадиной её трезвость. Расчетливость. Волю. Волю в достижении цели. Волю в гибком покорении тех, кто нужен – и любимого мужчины, Тригорина. Волю к неустаноой работе над собой. Да, все это замешано на эгоизме и эгоцентризме. Но надо уметь выстоять в житейских передрягах! Аркадина Гришаевой здесь – воплощение того, что жизнь надо уметь принимать во всех её свойствах – и в ее абсурдности и непредсказуемости. И, выписываясь в эту жизнь, - суметь не потерять себя.
Сорин здесь – так же принимает данность бытия. Но – сдается. Уступает. Плывет по течению.
И Тригорин плывет по течению – но крепко уцепившись за спасительную опору – Аркадину.
И Нина в этом спектакле, страдая, теряя, мучаясь, уступая порой напору житейской стихии, все же в своем принятии жизни и случающегося, несбывшегося, и сбывающегося – и смиренна, и не смиряется. И строит себя и свою судьбу. Даже если сбывающееся – не таково, каким желалось.
А Костя не смог смириться, принять и примириться со сбывшимся и с несбывшимся, и с житейским «мистическим абсурдом».
По сути (хотя эта тема не проявлена открыто, но подспудно присутствует и является сквозной) этот спектакль говорит о том, как важна душевная стойкость, умение и способность «держать удар» и переносить житейские несовпадения; как важно уметь принимать то, как разворачивается жизнь и не утрачивать ясности надежды.
Валерий Бегунов, театральный критик, обозреватель журнала «Современная драматургия».
ИСТОЧНИК
